Спала,
27 сентября 1894 года,
письмо Н-111.
Моя милая, дорогая,
Как бы мне не хотелось писать следующие строчки.
Но прежде всего разреши мне поблагодарить тебя за письмо №115, которое все-таки пришло вчера после того, как пришло письмо №116. Ты, должно быть, уже знаешь из газет, что посылали в Берлин за д-ром Лейденом, чтобы он осмотрел одного из Папиных придворных, генерала Рихтера, заболевшего здесь. В то же время Мама воспользовалась его приездом и с большим трудом устроила, чтобы он осмотрел Папу…
Я не мог поступить иначе, я принял решение после целого дня мучительной борьбы с самим собой; как преданный сын (тоже до самой смерти) и как первый верный слуга своего Отца, я должен быть с ним везде. И потом, как бы я мог оставить дорогую Маму в такой момент, когда в Крыму нет никого из Семьи… Можешь судить, дорогая Алики, был ли я прав сегодня днем, когда сказал Маме, что хочу поехать вместе со всеми на юг. Я чувствовал, что она не хотела огорчать меня просьбой сделать это для нее, потому что знала, насколько сильно было мое желание увидеть тебя. Ах, милая! Я тебя уверяю, что сейчас, после этой борьбы и принятого решения, я чувствую себя спокойным, хотя душевная боль действительно велика от того, что я не увижу тебя через три дня, на что так сильно надеялся…
Я живу только надеждой, сейчас еще больше, чем прежде, что терпение поможет нам ждать и полностью доверять друг другу. Да, я должен снова это повторять: терпение – наш девиз…
Да благословит тебя Бог, моя невеста, моя дорогая. И пусть в моих последних словах прозвучит прежнее: «Я люблю тебя, я люблю тебя, это все, что я могу сказать. Это мой ночной сон, видение, за которое я молюсь» (сколько раз я за тебя молюсь!). Вечно, моя самая дорогая, твой глубоко любящий и искренне преданный,
Ники.
