Петергоф,
24 августа 1894 года,
письмо Н-75.
Моя дорогая бесценная Аликс,
Сегодня от тебя не было письма. С тех пор, как мы уехали из Англии, такое случается впервые! Сейчас я действительно понимаю, что для меня значат твои милые письма и как ужасно разочаровываешься, когда приходит время, в которое всегда приносят письма, а почта мне ничего не дает, кроме старых гадких газет! Мне больше недостаточно перечитывать твои старые письма, мне каждый день нужны новые – Солнышко мое, ты так меня избаловала, что я стал постыдно жадным!..
Моя дорогая, я действительно не могу больше переносить разлуку. Она меня медленно убивает, я всем надоел. Я ужасно рассеян, и ничего, кроме замешательства, не вношу в беседу, да и вообще в дела! Сегодня утром, в 9 часов, мы снова отправились верхом – мы выглядели совсем как школа верховой езды, в таком большом количестве! Мы сошли с лошадей у старой водяной мельницы – я думаю, ты ее помнишь. Там есть книга, где все расписываются, и, тщательно ее просматривая, я к своей радости нашел имя моей милочки, написанное детским почерком в июне 1884 года. Только подумай! Как приятно иметь такие маленькие доказательства твоего давнего пребывания здесь! Ты не представляешь, как приятно мне было это найти…
Да благословит и да хранит тебя Бог. Нежно целую, твой искренне преданный, любящий, верящий и верный старина,
Ники.
