Память о дне кончины Александра III
Государь Император Александр III особенно радел о Церкви, духовенстве, народном образовании, развивал церковно-приходские школы. 20 мая 1885 г. он написал на годичном докладе обер-прокурора Святейшего Синода: «Прочел отмеченные Вами места с большим интересом, а в особенности о тружениках сибирских, перед которыми преклоняюсь. Действительно, они служат Христу. Никто их не знает, не слышит о них, да и в голову не придет, через что они проходят. Я говорю о Камчатке и Якутске в особенности. На это надо обратить внимание московских и петербургских жертвователей. Тут действительно с пользой можно жертвовать». При нем было учреждено 13 новых архиерейских кафедр, открыты закрытые в предшествующее Царствование приходы, восстановлены в Западной Руси церковные братства, построено много новых монастырей и храмов. Заботился Государь о церковной старине и вообще об исторической древности.
В январе 1886 г. Царь сообщал Победоносцеву: «Вы получите от Танеева (управляющего его канцелярией) 3000 рублей на Холмское братство и 1000 рублей для женской обители в посаде Лесне». Горели лампады, пожертвованные Царской Четой в Александро-Невской и Почаевской лаврах.
Государь приезжал невзначай молиться у мощей своего святого. 21 февраля 1887 г. он писал Победоносцеву записку: «Вчера в 3 часа мы были с женой в Александро-Невской лавре, и у мощей св. Александра Невского не застали дежурного монаха, который, несмотря на то, что мы провели некоторое время в храме, не явился вовсе. Это непростительный беспорядок. Прикажите расследовать и мне донести». Митрополит Исидор сообщил, что для совершения молебнов вызывается чередной иеромонах. На будущее время будет и при раке св. Александра Невского. Государь ответил Победоносцеву: «Мне кажется, что это не совсем верно. Я бывал в лавре тогда, когда не могли меня ждать, и заставал всегда иеромонаха у мощей». 25 февраля 1888 г. Государь снова писал: «Были мы сегодня с Императрицей в Александро-Невской лавре. Опять никакого монаха у мощей не было. Требую, чтобы этого больше не было, непростительно…»
Государь 23 февраля 1885 г. писал Победоносцеву: «Я давно хотел сказать Вам и все забывал, а именно об орденах, жалуемых духовенству. Мне кажется совершенно неподходящим, чтобы духовные лица во время богослужения надевали ордена на ризы, и поэтому сделайте распоряжение, чтобы духовные лица носили пожалованные им ордена только на рясах, а отнюдь не при богослужениях. Исключение сделано только для георгиевских кавалеров и, конечно, тоже и для тех, которые получили наперсные кресты на георгиевской ленте за военное время, а также наперсные кресты в память войны 1854–1855 гг. на андреевской ленте. Конечно, под орденами я разумею и все медали, которые носить только на рясах. Сделайте надлежащее распоряжение по этому».
24 декабря 1892 г. Победоносцев, поздравив Государя с праздником Рождества Христова, писал ему: «С особливою горячностью будет молиться за Вас духовенство. Поистине глубоко тронуты все Вашей милостью, что вспомнили Вы о позабытых давно и бедствующих причтах сельских приходов в глубине России. По милости Вашей, ныне уже прибавлено на них в смете 250 000 рублей и на будущий год обещано еще более. Многие возрадуются и воспрянут духом. Да хранит Вас Господь в мире на многие годы».
Ответ Царя гласил: «От всего сердца благодарю за пожелания. Давно это была моя мечта, мое глубокое убеждение, что необходимо прийти на помощь и обеспечить сельское духовенство, и теперь, слава Богу, мне это наконец удалось. Дед мой Николай Павлович начал это дело в сороковых годах, а я его только продолжаю».
Тревожно начинался 1894 г. Заболел Государь. Напоминая внешним видом былинного богатыря, Император Александр III, казалось, был олицетворением цветущего здоровья. Между тем, перенесенный им в 27-летнем возрасте тиф в тяжелой форме оставил свой след. С этого времени Цесаревич лишился половины своих густых волос. Пережиты были им тяжело кончина любимого старшего брата Николая и крамола последних годов Царствования отца. 17 октября 1888 г. во время крушения поезда в Борках, кроме душевного потрясения, он перетрудил себя, поддерживая своими руками крышу вагона, в котором находилась почти вся его семья. Болея, в середине ноября 1889 г. Государь писал К.П. Победоносцеву: «Чувствую еще себя отвратительно; четыре ночи не спал и не ложился от боли в спине. Сегодня, наконец, спал, но глупейшая слабость». Тогда боли эти объясняли, наверное, инфлюэнцей (гриппом), но вполне возможно, что начиналась уже болезнь почек, оказавшаяся смертельной.
В июне 1894 г. обнаружилось ухудшение здоровья, и Захарьин установил болезнь почек, не скрыв от Государя своих серьезных опасений. Император не покинул Петергоф, продолжая обычные занятия, и 7 августа в Красносельском лагере сделал галопом 12 верст. Переезд Государя в Беловежскую пущу, потом в Спалу, где было вообще сыро, да и погода была плохая, только ухудшил здоровье. 21 сентября Государь переехал в Крым.
Описание последних дней дает Назаревский, имевший возможность получать должное осведомление. «5 октября осторожно составленный Захарьиным и вызванным из Берлина профессором Лейденом бюллетень о серьезной болезни Государя заставил вздрогнуть не только всю Россию, но и весь мир. Все в страхе за жизнь приобретшего мощное влияние везде и всюду Императора стали молиться об его выздоровлении. Для всех и для самого страдальца стало ясным, что конец приближается. Поразительны были светлое настроение и мужественное спокойствие самого царственного больного. Несмотря на слабость, бессонницу и сердцебиение, он все еще не хотел слечь в постель и усиливался продолжать занятия государственными делами, из коих последними были письменные доклады по дальневосточным делам, а именно о Корее.
Уже 9 октября больной сам сказал своему духовнику определенно, что чувствует близость смерти, и с большою радостью выслушал его предложение причаститься Святых Таин. Об одном только жалел, что не может по-прежнему, как обычно в Великом посту, приготовиться к этому великому таинству. Во время скоро состоявшейся исповеди Государь, как здоровый, преклонил колени и клал земные поклоны. Но для причащения уже не мог сам подняться – его подняли Государыня и духовник. С глубочайшим благоговением Государь причастился Тела и Крови Христовых.
На другой день, 10 октября, Государь бодро и задушевно встретил утром прибывшего в Ливадию о. Иоанна Кронштадтского, а вечером – невесту своего первенца, принцессу Алису Гессенскую, поспешившую в Крым.
На приветствие уважаемого пастыря Государь с отличавшею его скромностью сказал: «Не смел я сам пригласить вас в такой далекий путь, но когда Великая Княгиня Александра Иосифовна предложила мне пригласить вас в Ливадию, я с радостью согласился на то, и благодарю, что вы прибыли. Прошу помолиться за меня: я очень недомогаю». «Затем он, – как передавал о. Иоанн, – перешел в другую комнату и попросил меня помолиться вместе с ним. Больной стал на колени, а я стал читать молитвы; Его Величество молился с глубоким чувством, склонив голову и углубившись в себя. Когда я кончил, он встал и просил меня вперед молиться».
Вечером для встречи невесты сына он приказал подать себе мундир, надел его и, несмотря на опухоль ног, пошел ей навстречу и выразил ей отеческие чувства, приняв ее, как родную, близкую сердцу дочь…
Волнения этого дня, по-видимому, хорошо подействовали на больного, и он стал чувствовать себя лучше, что продолжалось до 18 октября. В окружающих зажглась надежда на выздоровление Государя.
В знаменательный день 17 октября о. Иоанн Кронштадтский второй раз причастил Государя Святых Таин. После обедни он вошел к больному со святой чашей в руках. Царь твердо, раздельно и с глубоким чувством повторял за священнослужителем слова: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос…» – и благоговейно причастился из чаши. Слезы умиления падали на грудь его. Опять почувствовался подъем бодрости, и Государь снова принялся было за дела и работал даже ночью. Но ему стало хуже, открылся воспалительный процесс в легких и кровохарканье. Умирающий мужественно боролся с недугом и проявлял силу своей воли. 18 числа в последний раз отправлен был в Петербург фельдъегерь с решенными делами. На следующий день Государь еще раз пытался заниматься и на нескольких докладах в последний раз написал: «В Ливадии. Читал». Но это был уже последний день службы царской России: великий труженик земли Русской сильно ослабел и ждал уже близившегося перехода в другой мир.
Ночь Государь провел без сна, очень ожидал рассвета и, сойдя с постели, сел в кресло. Наступил день мрачный и холодный; поднялся сильный ветер; море стонало от сильного волнения…
В семь часов Государь послал за Наследником Цесаревичем и около часа беседовал с ним наедине. После того позвал Государыню Императрицу, заставшую его в слезах. Он сказал ей: «Чувствую свой конец». Государыня сказала: «Ради Бога, не говори этого – ты будешь здоров». – «Нет, – твердо ответил Государь. – Это тянется слишком долго: чувствую, что смерть близка. Будь покойна. Я совершенно покоен». К 10 часам около умирающего собрались родные, и он в полном сознании старался каждому сказать приветливое слово. Вспомнив, что 20 числа рождение Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, Государь пожелал ее поздравить. Беседуя с близкими, он не забывал о душе своей и просил позвать духовника для совершения молитв и пожелал опять причаститься Святых Таин… Совершив причащение Государя, духовник хотел удалиться, чтобы оставить умирающего среди Семьи, но Государь остановил его и сердечно благодарил. Пастырь, наклонившись к Государю, благодарил его за святую Церковь, за то, что он всегда был ее неизменным сыном и верным защитником, за русский народ, которому жертвовал все свои силы, и, наконец, высказав твердую надежду, что в небесных селениях ему уготовано непреходящее царство славы и блаженства со всеми святыми.
В 11 часов положение больного сделалось особенно трудным, одышка увеличилась, деятельность сердца падала, и он попросил позвать о. Иоанна Кронштадтского, который, прибыв, помазал тело Государя маслом из лампады и, по просьбе его, положил руки на его голову. Опасаясь, что уважаемый пастырь утомился, умирающий просил его отдохнуть, а когда тот спросил, не утомляет ли он его, держа на голове руки, услыхал: «Напротив, мне очень легко, когда вы их держите, – и трогательно прибавил, – вас любит русский народ». Слабеющим голосом Государь старался выразить свою прощальную ласку то Императрице, то детям. Они стояли около него, Государыня держала его за руку.
В два часа пульс усилился. Наступали последние минуты. Царственный страдалец, поддерживаемый за плечи Цесаревичем, склонил голову на плечо Государыни, закрыл глаза и тихо почил. Было 2 часа 15 минут пополудни… Так окончил свое житие этот «добрый страдалец за Русскую землю», как называли в древней Руси его святого покровителя благоверного Александра Ярославича Невского».
Сам приснопамятный о. Иоанн так записал эти скорбные дни: «17 октября, по желанию в Бозе почившего Государя Императора, он был причащен мною Святых Таин. Ежедневно совершал я литургию или в ливадийской церкви, или иногда в «Ореанде», и в означенный день прямо по совершении литургии в последней, я с чашею жизни поспешил к августейшему больному, принявшему с благоговейным чувством из рук моих животворящие тайны.
20 октября Государь Император также пожелал меня видеть. Я поспешил явиться тотчас по совершении литургии и оставался в Высочайшем присутствии до самой блаженной кончины Государя. По желанию Государыни Императрицы, я прочитал молитву об исцелении болящего и помазал ноги и другие части тела его елеем. Этот елей из лампады от чтимой чудотворной иконы, по желанию усердствующих, доставлен был от одного из ялтинских священников – о. Александра для помазания августейшего больного, что и было исполнено. Приняв с искренней верой это благочестивое усердие, Государь Император выразил желание, чтобы я возложил мои руки на главу его, и, когда я держал, Его Величество сказал мне: «Вас любит народ». – «Да, – сказал я, – Ваше Величество, Ваш народ любит меня». Тогда он изволил сказать: «Да, потому что он знает, кто вы и что вы» (точные его слова). После сего вскоре августейший больной стал чувствовать сильные припадки удушия, и в уста его постоянно вводили посредством насоса кислород. Ему было очень тяжело. С левой стороны августейшего больного была Государыня Императрица, пред ним стояли два старшие сына и Высоконареченная невеста, с правой стороны – Великий Князь Михаил Александрович и Великая Княжна Ольга Александровна, а у изголовья кресла стоял я. «Не тяжело ли Вашему Императорскому Величеству, что я держу руки на голове?» – «Нет, – изволил ответить Государь, – мне легче, когда вы держите надо мною руки». Это от того, что я явился тотчас по совершении литургии и дланями своими держал пречистое Тело Господне и был причастником Святых Таин.
С душой, проникнутой любовью и смиреньем,
С печатью благости и мира на челе,
Он был ниспосланным от Бога воплощеньем
Величия, добра и правды на земле.
В дни смуты, в темное, безрадостное время
Мятежных замыслов, безверья и угроз,
Подъял на рамена он царской власти бремя
И с верой до конца то бремя Божье нес.
Но не гордынею и силой грозной власти,
Не блеском суетным, не кровью и мечом –
Он ложь, и неприязнь, и лесть, и злые страсти
Смирил и победил лишь правдой и добром.
Он возвеличил Русь, свой подвиг ни единой
Не омрачив враждой, не требуя похвал:
И – тихий праведник – пред праведной кончиной,
Как солнце в небесах, над миром просиял!
Людская слава – дым, и жизнь земная – бренна.
Величье, шум и блеск – все смолкнет, все пройдет!
Но слава Божия бессмертна и нетленна:
Царь-праведник в родных преданьях не умрет.
Он жив – и будет жить! – И в горнюю обитель
С престола вознесен, перед Царем царей
Он молится – наш Царь, наш светлый покровитель
За сына, за семью, за Русь… за всех людей!
Граф А.А. Голенищев-Кутузов.